Я пообещала Федору Обзоркину, что начну рецензию с того, что овсянки — это птицы, а не каша, а то, как сказал коллега, “это же артхаус, кто его знает”. А теперь по сути. Долго мне не хотелось смотреть фильм, после которого Тарантино отбил ладошки, а рецензенты “Афиши” обнаружили пришествие “нового Тарковского”. Я предчувствовала, что это нехорошие знаки, и все неспроста. Там у них в Голливуде, конечно, радуются фильмам про то, что Россия — это лес, озеро, языческие традиции и широкая душа — ни законов, ни официальных формальностей, а только “эх, забери, речка быстрая сердце мое вольное”. Даже думается мне, на фестивале, где презентовали “Овсянок” все поверили, что так оно и есть у нас в России, и вовсе не придумал это все Денис Осокин, а Алексей Федорченко вовсе не довел до абсолюта отчаянную меланхолию российской глубинки. А вся эта душевная анатомия вперемешку с анатомией телесной давно у нас считается высоким искусством. Только вот скучно и грустно мне от таких фильмов.
Живет себе где-то на российских просторах древнее угро-финское племя мери. На самом деле племя давно уже ассимилировалось, но традиции их живы. По этим самым традициям умерших необходимо сжечь, а пепел выбросить в воду. У директора местного комбината Макара ни с того ни с сего умирает среди ночи молодая жена, и, прихватив с собой работника того же комбината Аиста, Макар отправляется на внедорожнике на берег реки, где и планирует совершить обряд прощания с женой. Во время пути, по старой угро-финской традиции, Макар будет рассказывать об интимных подробностях жизни с недавно усопшей, а встречные милиционеры, по той же традиции, не будут задавать вопросов, увидев труп на заднем сидении.
Такой вот незамысловатый сюжет. Спросите, при чем тут овсянки? Странноватый Аист возьмет с собой в траурное путешествие своих птичек-питомиц в клетке. Птички имеют символическое значение, но если бы птичек не было, фильм бы мало потерял, разве что звучное название. Вообще символов в фильме много, настолько много, что создается впечатление, что тебя пичкают этими символами. Учитывая, что действия при этом очень мало, на выходе имеем посещение псевдокраеведческого музея, экскурсию по которому проводит псевдонастоящий житель тамошних мест. Причем я совершенно не хочу иронизировать над традициями и обрядами небольших общин и народностей. Разные традиции мне приходилось наблюдать в жизни, и вызывают они трепетные и нежные чувства, ибо пронесены были через века и воспринимаются носителями очень серьезно. Но в данном случае случился какой-то перегиб, художественно-изобразительное пересилило разумное, и понеслось.
Обязательный атрибут каждого русского народного кино “не для всех” — это голое дородное женское тело. Федорченко не поскупился — и тело это преследует нас весь фильм в виде почившей жены Макара. Тело будут поворачивать в разные стороны, мыть его, привязывать ниточки к волосам в причинном месте, в воспоминаниях тело будет мыть голову водкой и с кем-то изменять мужу. Короче, роль голого тела удалась Юлии Ауг на сто процентов. Для уверенности Федорченко добавил еще два женских тела — потоньше и потолще — чтобы уж на любой вкус. Ну а Юрий Цурило и Игорь Алексеев вполне достоверно горевали, но в меру, и исполняли свои языческие ритуалы так уверенно, что я с охотой могу поверить, что они делают это каждый день.
Так что же не понравилось мне в “Овсянках”? Лет пять назад меня занесло в кино на фильм Ивана Вырыпаева “Эйфория”. Поля, луга, простая русская баба с улыбкой говорит новому знакомому “А эту собаку мой муж убил. Она моему сыну палец откусила”, голые тела, все дикое там как бы нормально, а все нормально им неведомо. Физиологично-метафоричная сказка, не отягощенная смыслом, о которой потом будут писать “в этом каждый увидит свое”. В России много тайных интересных уголков, о которых стоит рассказать, много традиций, которым надо не дать умереть, и много фантазеров-символистов, к коим и относятся авторы “Овсянок” и упомянутой выше “Эйфории”, без которых можно без труда обойтись. Хотя, как оказывается, и их творчество востребовано, и вслед Тарантино многие захлопали в ладоши.
Вердикт: фестивальное кино в не самом лестном смысле этого слова. Я не советую, тоска.
